2 февраля Россия отмечает 60-летие великой победы под Сталинградом. В эту годовщину мы испытываем не только патриотическую городость и скорбь по погибшим соотечественникам. Историк Борис Соколов рассказывает о страшной участи немецких солдат, попавших в плен в сталинградском котле.
Борис Соколов 31.01.2003
Cоветский Верховный Главнокомандующий предписывал расстреливать не только пленных, но даже перебежчиков, тогда как немецкие власти против советских перебежчиков репрессий не применяли. Из 90 тысяч немцев, попавших в плен в Сталинграде, войну пережили не более 6 тысяч.
Борис Соколов 08.05.2001 Пара фраз 21.11.2017
Сперва это была простая история.
Школьник из Нового Уренгоя, выступая в Бундестаге, сказал, что немецкий солдат, который умер в советском плену, тоже был человек и его жалко, - и юношу конечно затравили на Родине. При помощи доносов, обращенных к администрации Путина, Генпрокуратуре и ФСБ. Стараниями центральной прессы и самых неравнодушных представителей депутатского корпуса - в центре и на местах. Усилиями блогеров и микроблогеров. Дошло и до прямых угроз, так что родители гимназиста стали опасаться за его жизнь и безопасность.
Иначе и быть не могло, поскольку он заговорил о "невинно погибших" врагах, а враги все должны подыхать. Без разбора и прощения, хоть бы даже и в плену. Жалеть любого из них, неважно, шли они на фронт осознанно, желая убивать и умирать за фюрера, или их гнали на убой, как это принято в фашистской стране, - значит предавать дедов, которые воевали.
Сперва это была простая история - из тех, что про войну и про либералов, которые покушаются на святыни. Задавая гнусные вопросы про Ленинград и цену человеческой жизни или приравнивая нашу олимпийскую чемпионку к немецко-фашистскому олимпийскому чемпиону. Оттого ясно было, чем дело кончится. Малолетнего гуманиста повоспитывают вербальным дубьем, поунижают и потопчут, и пригвоздят к позорному столбу. А потом про него забудут, как забывают у нас все и всех, начиная с дедов. Ибо нынешние патриоты - народ легко возбудимый, но и отходчивый. Потому что по сути им плевать и на войну, и на либералов, и на страну, и на врагов, но чувство ненависти к жизни как таковой необходимо время от времени подпитывать, вот они и беснуются.
Однако эта простая с виду история внезапно оказалась сложной.
Сначала в защиту Николая Десятниченко выступил мэр Нового Уренгоя Иван Костогриз, причем очень резко. Доносы и прочие отклики неравнодушных граждан он назвал "провокацией... против всего российского народа и нашего отношения к событиям истории Великой Отечественной войны". Мэра поддержала пресс-служба ямальского губернатора. И если эти спонтанные речи можно было объяснить желанием заступиться за земляка (впрочем, много ли мы знаем глав регионов и городов, способных противостоять погромной толпе, а не возглавить ее?), то дальше события стали развиваться совсем уж неожиданно. Школьника защитили большие дяди и тети в Москве.
Они принялись гасить скандал, призывая бесноватых к порядку. Жестче всех полемизировала с ними Анна Кузнецова, детский омбудсмен, которая потребовала "немедленно прекратить гонения на мальчика и его родных", а правоохранителей попросила "присмотреться" к тем, кто увлечен травлей. Гораздо мягче, но тоже критически отозвался о гонителях бывший министр образования, ныне советник президента Фурсенко, который призвал их к терпимости и что-то еще сказал про "карающий меч", который следует вынимать из ножен лишь "на последней стадии". Черту подвел пресс-секретарь Путина. Обычно отметающий все вопросы как не относящиеся к компетенции Кремля, Дмитрий Песков сообщил на сей раз, что руководство не одобряет "экзальтированных" нападок на гимназиста.
О том, почему не одобряет, гадать можно долго. Ликующая, равно и свирепеющая гопота опять не нужна? После "Матильды" начальство решило как-то дозировать "атмосферу ненависти"? Владимир Владимирович велел чиновникам поаккуратней вести себя со школотой, чтобы она вся не пошла за Навальным? На международной арене хочется выглядеть поприличнее? С чего вдруг? Тем не менее факт остается фактом: привычный вроде сюжет разворачивается куда-то не в ту сторону, и на фоне неравнодушных озлобленных граждан равнодушные граждане начальники кажутся чуть ли не гуманистами. Типа либералов.
Быть может, разгадка в том, что непростое отношение к пленным немцам сложилось у самого Путина. О чем напомнили коллеги, воспроизведя довольно давний его текст, в котором президент России пишет про свою маму, поражаясь, почему у нее "не было ненависти к врагу". Как и у многих других советских людей, переживших войну. И про погибших немцев она говорила примерно то же самое, что и воевавшие отцы и деды - и что сказал старшеклассник из Нового Уренгоя. Эти их беседы с мамой до сих пор сидят занозой в душе национального лидера, и он не знает ответа на вопрос: права она была или нет. Вот и с Николаем Десятниченко возникает та же проблема, которую нелегко разрешить. Но на всякий случай уровень скотства в обществе надо бы хоть немного снизить, и пресс-секретарь Путина, переговорив с шефом, с внезапной внятностью отвечает на поставленный вопрос.
Однако же и останавливать уже запущенную доносчиками и газетчиками машину тоже было бы неправильно, потому механизм продолжает крутиться. Дабы мальчик не загордился и не подумал, что замученных в плену дозволено безоговорочно жалеть. В частности, доносы и запросы отрабатывает ФСБ, которую интересует, как всегда, самое главное: а нет ли у Николая родственников на Украине? Биографией бесстрашного мэра с фамилией явно нерусской чекисты тоже интересуются. Так простая сперва история, заметно усложнившаяся потом, становится совсем уж запутанной. Зато все при деле: одни поносят школяра, другие защищают, а третьи под него копают. Никто, как говорится, не забыт, и в новейшей этой школьной истории отражается наше удивительное время.